Генеральный инспектор латышского легиона СС генерал Рудолфс Багенрскис (первый слева) и полковник Волдемарс Вейсс

В латвийском посольстве в Москве работают большие шутники. Собрался я в Ригу посмотреть своими глазами, как пройдет 16 марта марш ветеранов латышской дивизии СС. Как водится в таких случаях, позвонил пресс-секретарю посольства, рассказал о цели поездки и попросил помочь с визой (не в том смысле, чтобы делать что-то в обход существующих процедур, а просто у журналиста есть законное право получать визу в облегченном и ускоренном порядке). Дипломат обещал все сделать, присовокупив, что Латвии нечего скрывать от иностранных журналистов, лишь бы только те объективно освещали происходящее в стране. Так как это вполне соответствовало моим намерениям, с чистой совестью, не ожидая подвоха, в назначенный день я пришел за визой. Получив паспорт, я обнаружил, что визу мне открыли с 17 марта – то есть в Ригу я мог попасть на следующий день после события, ради которого и собрался в этот город. На мой недоуменный вопрос консульская работница многозначительно подняла глаза вверх: «Такое было распоряжение из Риги...»

Подивившись, с одной стороны, коварству латвийских дипломатов, с другой, какой-то их детской хитрости (стесняются своего парада, так проводили бы его ночью, тайно, на частной квартире), я все-таки поехал. Посмотреть, так сказать, на пейзаж после битвы. Я и предположить не мог, что на этот раз 16 марта в центре Риги разыграется настоящая битва – не фигуральная, не политическая, а с потасовкой, вмешательством полиции, без жертв, но с несколькими десятками задержанных.

16 числа, сев в поезд, чтобы аккурат 17-го спозаранку пересечь заветную границу, под стук колес весь день я слушал по радио сообщения о беспорядках, омрачивших праздник престарелых эсэсовцев. Скандал получился первостатейный – самый крупный за все годы проведения этого мероприятия.

Тут, очевидно, надо сделать небольшое отступление и объяснить, что это за день такой, 16 марта, и что в Латвии празднуют. 16 марта 1944 года латвийский легион СС принял «боевое крещение» в сражении с советскими войсками под Великими Луками. Пустили немцы латышей на передовую поздновато, хотя сформирован легион был еще в январе 1943 года, подчинялся лично Гиммлеру и насчитывал в своих рядах более 100 тысяч человек. Но у нацистского руководства не было большого к ним доверия, и к их услугам на передовой прибегли, видимо, когда остальные ресурсы были исчерпаны и положение стало совсем пиковым. Так что повоевать толком легион и не успел. Зато печально прославилась латышская зондеркоманда СС под начальством Виктора Арайса, на счету которой десятки тысяч убитых евреев, русских, латышей, белорусов. Достаточно сказать, что из 85 тысяч евреев, живших в Латвии до войны, уцелели 162 человека (такой «пропорции» не знала ни одна из стран, переживших фашизм), причем 50 тысяч погибших на счету «команды Арайса».

После войны те из легионеров, кто попал в советский плен, получили по «десятке» сталинских лагерей. Из стотысячного контингента, по данным на конец 90-х годов, в живых оставалось около восьми тысяч. Сколько сегодня – не знаю. Когда и кому впервые пришло в голову праздновать день 16 марта – тоже не знаю. Вероятно, какие-нибудь подпольные ультраправые отмечали его и в советские времена. Уже в начале 90-х эта традиция стала укореняться, а в 1998-м тогдашний президент Латвии Гунтис Ульманис своим указом узаконил 16 марта как государственный праздник – «день памяти латышских воинов». Годом позже Ульманис в этом публично раскаялся, но было уже поздно. Шествия с возложением цветов к главному городскому монументу, памятнику Свободы, превратились в почетный ритуал, в них принимали участие государственные деятели, каждый раз это сопровождалось международным скандалом, российский МИД слал ноты протеста, Брюссель и Страсбург выражали недоумение, болезненно реагировали еврейские организации и фонды. В прошлом году городские власти даже запретили шествие, а в этом вновь разрешили. Видимо, не устояли перед соблазном пощекотать Москве нервы накануне празднования 60-летия Победы.

Но, видимо, эта же мотивация – 60-летие Победы – подтолкнула к активным контрдействиям рижских русских. Впервые в этот день они организовали свою, несанкционированную, в отличие от эсэсовской, демонстрацию и встретили почтенных легионеров и их болельщиков на подступах к «Милде», как называют в городе памятник Свободы, с плакатами «Фашизм не пройдет» и т. п. Несколько участников «антифашистской демонстрации», как они сами ее назвали, были одеты в тюремные робы и шапочки, наподобие узников нацистских концлагерей. Рижские полицейские пустили в ход дубинки. Видимо, у них, как у немецких овчарок, сработал рефлекс при виде людей в полосатом. Плюс, возможно, принцип корпоративной солидарности с эсэсовскими ветеранами. Сами участники демонстраций между собой не сцепились, ограничились словесной перепалкой и еще состязались, кто кого перепоет: шествие в честь «дня памяти латышских воинов» пело свои народные песни, «антифашисты» – «Катюшу». Несмотря на краткость и бескровность столкновения, полицейские запихали в свои «воронки» тридцать участников несанкционированного митинга и до вечера продержали их в участке.

в 1943 году в Волхове. АР

Приехав на следующий день после этих бурных событий в Ригу, я попытался разобраться – не столько в самом происшествии, оно-то все было как на ладони, сколько в том, кто и что стоит за событиями 16 марта. С моим другом, известным латвийским журналистом Модрисом Аузиньшем, мы отправились искать участников событий с обеих сторон баррикад. Не случайных, конечно, участников, а ключевых, принципиальных.

«Оккупантка» Е. В. Лопаткина

Елизавету Васильевну Лопаткину мы застали в хорошо мне знакомом, навеки, видимо, пропахшем кошками подвале, где по милости городских властей с давних пор располагается комитет по правам человека. Читай: русскоязычного человека. Не то чтобы в Латвии не нарушали права латышей, но так уж исторически сложилось, что львиная доля нарушений прав человека приходится на русскоязычных, коих в одной только Риге более половины населения. Из них несколько сот тысяч человек не имеет до сих пор гражданства. История старая, много раз описанная, в том числе и мной, не она – тема моего рассказа, но мы никуда от нее не уйдем, потому что вся жизнь здесь замешана на этом противопоставлении «коренного населения» и «русскоязычных оккупантов», искусно раздуваемом местными политиками вот уже полтора десятка лет. Не было бы его – не было бы и 16 марта.

Елизавета Васильевна была занята – раздавала благотворительные билеты таким же, как она, немолодым русскоязычным гражданам, то есть, наоборот, негражданам. Билеты были на «Реквием» Моцарта. Елизавета Васильевна объясняла, как добраться до церкви, в которой будет концерт: «Вот если вы стоите лицом к Неве... тьфу, к Даугаве, то церковь – по правую руку. Там и будут давать для вас «Реквием»...»

Коренную ленинградку, уже, впрочем, пятьдесят с лишним лет живущую в Риге, Елизавету Васильевну язык не поворачивается назвать старушкой, хотя, судя по тому, что она блокадница, лет ей немало. Но глаза молодые, жесты энергичные, голос – поставленный годами преподавательской работы (бывший доцент кафедры общественных наук одного из рижских вузов). Вокруг Елизаветы Васильевны сидят ее подопечные по Латвийской ассоциации бойцов антигитлеровской коалиции, которую она возглавляет. Все тоже «оккупанты», она мне их представляет – кто участник Сталинградской битвы, кто Курской, все приехали сюда, в Ригу, сразу после войны. Да что значит «приехали» – прислали их, часто против их воли, сорвали с насиженных мест, по очередному сталинскому призыву, восстанавливать разрушенный, опустевший город: из латвийской столицы уехало после ухода немцев несколько сотен тысяч жителей. Сидящая рядом с Елизаветой Васильевной тетушка в вязаном берете вспоминает те времена: «Рига стояла разбомбленная, пустая, темная, из всего транспорта одна «кукушка» ходила вдоль Даугавы...» Ну в чем, действительно, провинились эти люди? В том, что они город заново отстроили, что благодаря им новая национальная интеллигенция взамен старой, полностью уехавшей или репрессированной, была воспитана из крестьянских латышских детей? Какую такую водку на скамейке будут пить эти люди 9 мая и воблой закусывать, как опасается латвийский президент? Госпожа президент, видимо, никогда не видела этих представляющих собой совершенно особую породу латвийских русских – интеллигентных, куда более утонченных, чем мы, москвичи, или даже питерцы. Если они должны нести ответственность за преступления Сталина, Молотова, Вышинского, то по такой логике современные латыши должны отвечать за грехи ударного карательного отряда большевиков – латышских стрелков...

Разговор наш, конечно, уходит в сторону от событий 16 марта, старики-«оккупанты» делятся своими многолетними обидами, прерывать мне их неловко, но все же я возвращаюсь к вчерашним событиям, в которых почти все они участвовали – вышли на площадь в составе несанкционированной, «антифашистской» колонны. Основная моя собеседница, Елизавета Васильевна, была, конечно, в первых рядах. Она рассказывает о происшедшем без риторики и демагогии, даже единственная пафосная фраза звучит в ее устах с юмором. «Мы, – звучным голосом начинает она свой рассказ, – против того, чтобы восхваляли эсэсовцев...» Делает паузу, ее глаза сверкают молодым блеском, она сжимает сухой кулачок и заканчивает фразу: «...которых мы, к сожалению, в свое время не добили!» И резонно добавляет: «Если бы тогда, в войне, победили они, то черта с два мы бы поминали сегодня в центре Риги своих погибших».

Елизавета Васильевна рассказывает, как ее саму чуть было не заграбастали в полицию, уже даже схватили под белые руки, но в этот момент у нее раскрылась сумочка (которой она, полагаю, энергично размахивала), и она закричала «полицаю»: «Ты зачем лезешь мне в сумку?!» Парень в ужасе отпрянул, и она оказалась на свободе. Все-таки в ее годы в участке делать нечего.

Ветераны-«оккупанты» полны решимости и на следующий год выйти навстречу маршу бывших эсэсовцев, ежели таковой состоится. Но главный сюрприз, который они готовят рижским властям и всем тем, кому ласкает глаз эсэсовское обмундирование, другой. Они предвкушают, как 9 мая, по многолетней традиции, выйдут на набережную Даугавы, к памятнику Победы, так называемой «Стреле», при всех своих орденах и устроят настоящее праздничное гулянье. «Но я уже начинаю опасаться, – говорит молодящаяся дамочка в шляпке, по имени Марианна, – не встретим ли мы там этих молодчиков, что сопровождали вчера эсэсовцев, и еще полицейский кордон им для подмоги...» «Да ты что, – хором возражают ей Елизавета Васильевна Лопаткина и остальные ветераны Ленинградской, Курской и прочих битв, – нас-то там будет, как всегда, тысяч шестьдесят, и старых, и молодых, и русских, и латышей. Эсэсовцы туда и не сунутся».

	Райвис Дзинтарс

Конечно, не сунутся, какую бы тайную и явную поддержку власти они ни ощущали. А поддержка есть, как бы власть ни дистанцировалась на словах от шествия 16 марта в частности и культа эсэсовских легионеров в целом. С 1 марта ветераны эсэсовского легиона получили солидную прибавку к пенсии – пятьдесят лат (чуть больше ста долларов). Видимо, этот широкий жест приурочен к 60-летию окончания войны. Ветераны войск антигитлеровской коалиции, понятное дело, никаких прибавок не получили. В Латвии и статуса такого нет. У Елизаветы Лопаткиной пенсия как была 72 лата, из коих 68 идет на квартплату, так и осталась. У ветеранов-гитлеровцев – льготы по медицинскому и прочему обслуживанию. Их военных противников, победивших в той войне, всех льгот давно лишили. В первую городскую больницу, к которой была прикреплена Елизавета Васильевна, пришел новый главврач и заявил: «Русско-жидовский дух вытравлю». И вытравил. Потом, правда, его самого вытравили, впрочем, за другое, но «русско-жидовский дух» так обратно и не вернули. Действительно, трудно ему с нацистским духом в одних стенах ужиться.

Ветераны еще много на меня опрокидывают своих обид, но в целом, надо сказать, настроены они отнюдь не слезливо. Помимо, что называется, выработанной всей их жизнью установки на оптимизм, надежду им внушает то, что «русскоязычные» в Латвии наконец-то начинают консолидироваться на реальной платформе защиты собственных интересов. Нет худа без добра, и власти своими ошибками, вроде совершенно абсурдной, к тому же неподготовленной школьной реформы, в результате которой образование на русском языке в Латвии должно быть просто уничтожено, заставляют людей объединяться в противодействии. С этой стороны и в событиях 16 марта мои собеседники видят положительный смысл. Ведь впервые маршу бывших эсэсовцев и им симпатизирующих была противопоставлена другая, альтернативная манифестация. «Мы наконец активизировались», – говорит кто-то из стариков, и это «наконец» в устах 80-летнего человека звучит и грустно, и смешно, но очень весомо. «Среди нас было много молодых», – добавляет еще один плюс к итогам 16 марта дама в шляпке. «В том числе были и латыши», – раздается еще чей-то голос. «А двое молодых латышей так активно митинговали в нашу пользу, что даже сцепились со старым эсэсовцем», – подводит окончательный баланс женщина в вязаном берете, вспоминавшая, как шестьдесят лет назад она на «кукушке» каталась вдоль Даугавы.

Все старики в голос говорят о той роли, которую сыграла в организации «антифашистской демонстрации» партия «За права человека в единой Латвии» – сокращенно «За ПЧЕЛ». Во многом благодаря этой партии русскоязычные «пчелы» и почувствовали себя в последнее время единым «роем». Она и кампанию против школьной реформы очень удачно провела, организовав Штаб защиты русских школ и выведя на мирные манифестации десятки тысяч человек (таких митингов Рига с конца 80-х годов, когда все вместе, и латыши, и русские, объединившись в Народный фронт, требовали вернуть Латвии независимость), и 16 марта всех объединила. Это активисты «За ПЧЕЛ» Виктор Дергунов, Владислав Рафальский и другие придумали такой замечательный, на мой вкус, режиссерский ход – переодеться в полосатые концлагерные робы со звездой Давида на груди и в таком виде встретить бывших эсэсовцев и сопровождавших их шествие бритоголовых молодчиков в кожаных куртках и тяжелых армейских башмаках.

«Пчеловод» Виктор Дергунов

С помощью Модриса, знающего всех и вся в этом бурлящем политическими страстями холодном, нордическом городе, я без труда нахожу и Виктора Дергунова. На недавних выборах в Рижскую городскую думу он стал депутатом по списку «пчел», продолжает работать врачом-анестезиологом, так что встречаемся мы поздно вечером, после завершения всех его дел, в маленькой, на пять столиков, «кафейнице» около Домского собора. Худощавый, сутулый, высоколобый, в очках, в общем, тоже тот еще «оккупант», Виктор производит впечатление человека предельно рассудительного. И не угадаешь в нем завод, который заставил его с желтой звездой на груди преградить путь ветеранам СС, а потом еще сражаться с полицейскими.

Виктор начинает наш разговор неожиданно:

– Все те, кто воевал солдатами с той стороны, такие же честные люди, как и те, кто воевал с нашей. И свою «десятку» в сталинских лагерях они честно оттянули. И, как любые солдаты, имеют право помянуть товарищей...

Он оговаривается, что до такого понимания вещей дошел не сразу, потребовалось «некоторое время» – почти пять десятков лет сознательной жизни, прожитых в Риге. Но право стариков помянуть военных товарищей, продолжает Виктор, это лишь одна сторона вопроса. Есть другая – как на этом пытаются заработать политики. И еще есть молодежь, которая смотрит на возведенные в ранг национального праздника шествия и приобщается к духу «юбер аллес». С той только подменой, что «превыше всего» не «Дойчланд», а «Латвия». А от «Латвии превыше всего» до «Латвии для латышей» – один шаг. И поэтому Виктор и его товарищи вышли на площадь 16 марта.

Лига Криевиня

Старики-ветераны, продолжает Виктор, – не более чем предлог, инструмент, которым умело пользуются. Лишь в этом году в шествии не принимали участие политические деятели. А то, бывало, и министр обороны Латвии шагал 16 марта в едином строю с ветеранами СС и бритоголовыми молодцами. Но то, что политическая национальная элита поддерживает мероприятие по-прежнему, очевидно хотя бы из того факта, что альтернативное шествие, инициированное «пчелами», разрешено не было.

– Но ведь вы, говорят, опоздали с заявкой...

– Почему-то всегда опаздываем с заявками! На часик, на полчасика. Когда ни подашь – все равно опоздаешь!..

Сегодня самая главная задача для Латвии, считает мой собеседник, чтобы русские и латыши научились жить вместе. Чтобы эти две общины не мешали друг другу существовать. Так, между прочим, было в советские времена. Виктор вспоминает, как его школьный тренер по баскетболу, латыш, приходил к нему домой и часами беседовал с его отцом, полковником Советской Армии. «А у них, – поясняет Виктор, – за плечами была война, в которой они воевали по разные стороны фронта». Теперь же политики сознательно загоняют общество в режим межнационального столкновения. В том числе с помощью 16 марта.

Я спрашиваю, имеют ли неонацистские настроения будущее в Латвии.

– Конечно, имеют. Латвия, что называется, недовоевала. И этот нереализованный боевой дух экстремисты и хотят активизировать. А правящая элита им потворствует, не понимая, какого джинна рискует выпустить из бутылки. Через десять лет мы, пятидесятилетние, из политики уйдем. И останутся с обеих сторон придурки, друг против друга, – как бараны на мосту над пропастью. Власть все делает для воспитания таких придурков.

Тут Виктор садится на своего конька, школьную реформу, пресловутую латышизацию образования, с протестов против которой и началась, насколько я понимаю, его политическая деятельность:

	На этот раз шествие легионеров СС по центру Риги прошло не так чинно и торжественно, как в прошлые годы. ИТАР-ТАСС

– Какая латышу польза от того, что русские дети будут учить химию на латышском языке? Ну, не выучат, не поступят в вуз, пополнят ряды криминалитета. И кому они будут продавать наркотики? Хорошим латышским детям.

Но пока что, замечает Виктор, другая тенденция. Пока что благодаря этой латышизации в провинции выросло поколение, не знающее русского языка. Молодые люди приезжают в Ригу в поисках работы, а кому они здесь нужны без русского языка, который объединяет в столице всех – и русских, и латышей, и приезжих из республик бывшего СССР, в том числе прибалтийских? Вот эти-то «безъязыкие» ребята не гипотетически, а точно уже пополнили собой ряды криминалитета. И тех самых бритоголовых, которые охраняли парад ветеранов СС 16 марта.

Любитель фольклора Райвис

Кто стоит за этой бритоголовой молодежью – не секрет даже для меня, человека в Риге заезжего. Следя уже много лет за ситуацией в Латвии, я знаю, что заявку на проведение шествия 16 марта из года в год подает одна и та же организация – «Клуб 415» во главе с неким Гунтисом Дилевсом. Активное участие в организации шествия принимает молодежное движение «Вису Латвия» («Все для Латвии») под предводительством Райвиса Дзинтарса. В этих же списках всегда мелькает «Национальный фронт Латвии», возглавляемый Айварсом Гардой. Все эти организации и их лидеры еще не числятся в рядах респектабельных, но и за изгоев их уже в латышском политическом классе не держат. Называют «ультраправыми». То есть место им в политическом спектре уже нашлось.

Если познакомиться с деятельностью того же «Клуба 415» в Интернете – все вполне пристойно. Немного эзотерики – этого питательного навоза для идей национальной исключительности. Журнал с красивым названием «Дерево Солнца». В общем, пропаганда патриотических идей и здорового образа жизни. В «Клубе 415» со мной встретиться не захотели, отделавшись классической формулировкой МИДа советских времен: «16 марта это внутреннее дело Латвии, иностранным журналистам лезть в него не пристало».

А вот Райвис Дзинтарс на встречу пришел. Молодой парень лет двадцати с небольшим, угловатый, не очень еще уверенный в себе, явно не привыкший давать интервью, поначалу нервничает, ожидая неприятных вопросов. Но я не считаю, что журналист должен пытаться загнать интервьюируемого в угол или выставить его полным дураком. Такие штуки допустимы в публичной полемике. Но если ты пришел к человеку брать интервью, то, значит, хочешь у него что-то узнать, а не демонстрировать свое превосходство и учить его уму-разуму.

Постепенно Райвис успокаивается, и его рассказ о возглавляемой им молодежной организации «Все для Латвии» льется вполне гладко. Цель – «латышская Латвия». Но это не то же, что «Латвия для латышей». А что же? Что мешает Латвии быть латышской, кроме большого количества «русскоязычных»? Нет, отвечает мне Райвис, он не делит людей на русских и латышей. Он их делит на лояльных и нелояльных. Слишком много людей, которые живут в Латвии, но служат России. Если почитать русскоязычную прессу, то складывается впечатление, что это газеты не независимого государства, а какой-нибудь российской провинции.

Идем дальше. Что заставляет Райвиса и его товарищей отмечать 16 марта? Хочется понять, как чувствует себя человек, который рисковал жизнью ради других, а его потом назвали фашистом, упрятали в лагерь и потом много лет держали за изгоя. Если государство не может отблагодарить этих людей, то это должна сделать молодежь в лице Райвиса и его «Вису Латвия».

Виктор Дергунов Фото ЛЕОНИД ВЕЛЕХОВ

Но ведь никуда не уйдешь от того, что «эти люди» служили в рядах СС, признанной в Нюрнберге преступной организацией, – как с этим-то быть? Что поделаешь, рассудительно отвечает Райвис, малому народу часто приходится надевать чужую форму ради того, чтобы выжить. Так, в революцию многим латышам пришлось надеть форму красных стрелков, в войну – эсэсовскую. Это была ситуация, когда нужно было выбирать из двух зол – из двух оккупаций, нацистской и советской. Но истинная, тайная цель легионеров была – сначала на стороне нацистов победить СССР, а потом, вместе с союзниками, разгромить Гитлера.

Я подхватываю рассудительный тон моего собеседника и выражаю опасение, что молодежь, которая собирается поглазеть на бывших легионеров, не посвящена в такие исторические хитросплетения, которые ведомы Райвису и согласно которым легионеры были чуть ли не тайными антифашистами. И ассоциируется у молодежи 16 марта прежде всего с нацистской символикой и идеологией.

Мало ли у кого что с чем ассоциируется, возражает мне Райвис. Вот он в прошлом году на 16 марта надел темные очки, а газеты потом написали, что он «косил под наци». А на самом деле просто очень солнечный был день.

Что ж, в этом году 16 марта выдалось очень ветреным. Поэтому Райвис Дзинтарс, как я видел на фотографиях, щеголял на легионерском параде в длинном кожаном пальто в талию и белом шарфе. У меня, видимо, бедная или испорченная фантазия, поэтому костюмировка Райвиса показалась мне очень похожей на униформу СС.

А почему его ребята одеты как один в кожаные куртки и кованые башмаки, многие бриты наголо? Опять же возникают ассоциации с неонацистами и скинхедами...

Какие скинхеды? В Латвии они, конечно, есть, но из числа русскоязычной молодежи. А перед членами «Вису Латвия» стоят совсем другие задачи: изучение фольклора, занятия спортом, патриотическое воспитание.

В общем, как я понял, эти ребята из «Вису Латвия» – что-то вроде скаутов. Ходят в походы, поют фольклорные песни, только что венки не плетут и хороводы не водят в поле при луне. Во время нашего разговора я несколько раз сфотографировал Райвиса. Сперва он мялся, говорил, что-де нефотогеничный, может быть, не стоит, но потом вполне освоился и даже не обращал внимания на фотовспышку. Только каждый раз, когда я нацеливал объектив, удачно прикрывал от камеры перстень со свастикой на среднем пальце правой руки.

Латышская националистка Лига Русская

	Елизавета Васильевна Лопаткина Фото ЛЕОНИД ВЕЛЕХОВ

Другой латвийский ультраправый, лидер «Национального фронта» Айварс Гарда, – человек куда более опытный, чем Райвис Дзинтарс, и знает, что здоровая доля прямоты и эпатажа радикалу необходима. Из него тоже, конечно, клещами не вытянешь, что ему симпатичны наци, но то, что ему глубоко несимпатичны латвийские русские, – об этом он заявляет мне с порога. Он вообще начинает разговор излишне резко, но в этом отчасти мы сами виноваты: по пути в его штаб-квартиру заехали в проталину, забуксовали, час вытаскивали машину и намного опоздали. Господин Гарда нас, конечно, дождался, но времени у него осталось в обрез, и то, что он собирался изложить в пространной беседе, теперь вынужден сообщить в пятнадцатиминутной «выжимке». Впрочем, его идеология настолько проста и ясна, что больше для ее изложения и не нужно. Живущие в Латвии русские – международные уголовные преступники, они должны все отсюда уехать, пока этого не произошло, оккупация и колонизация Латвии продолжается, а действующая власть сотрудничает с оккупантами и с Россией и потому тоже преступна. До войны в Латвии жило 75 процентов латышей и 10 процентов русских – вот к такой пропорции и надо вернуться. Разрешенную квоту в десять процентов могут заполнить русские, живущие в браке с представителями коренной нации.

После этого господин Гарда быстро убегает, оставив меня на попечение дежурящей в штабе активистки. Активистку, по иронии судьбы, зовут Лига Криевиня: фамилия ее в переводе с латышского означает «русская». Русских в Латвии Лига Русская, как и ее духовный отец, не переносит на дух, хотя за пределами страны у нее есть даже друзья этой нехорошей национальности. Лига явно человек фанатичный и истовый, эдакая белокурая бестия в несколько, правда, анемичном варианте. Внешне она чем-то напоминает подручную штурмбанфюрера Рольфа Барбару из «Семнадцати мгновений весны»: тоже, видимо, ни перед чем не остановится, если партия прикажет.

Лига начисто отрицает какую-либо приверженность идеям нацизма. Но вот только над ее головой на книжной полке предательски красуется фотооткрытка, на которой изображен вход передовых частей вермахта в Ригу в июне 1941 года. Бедная Лига, в отличие от Райвиса Дзинтарса, не забывавшего прятать перстень со свастикой от объектива, напрочь, видимо, запамятовала об этом украшении книжной полки и наивно позирует мне на ее фоне.

Нацик нацика видит издалека

Конечно, Рига никакая не «столица современного фашизма», как вдруг объявили некоторые наши СМИ после 16 марта. Не стала она и «Меккой для всякой бритоголовой сволочи». Все это чудовищные, тенденциозные, пропагандистские преувеличения, следствие уродливых политических отношений между Россией и Латвией, которые давно уже деформировали представление: в России – о том, что происходит в Латвии, в Латвии – о России. И совсем уже мне противны наши думские «патриоты» вроде г-на Савельева (Андрея). Его возмущенное интервью по поводу «выходок нациков» я прочел в эти дни в одной из латвийских русскоязычных газет, и спохватился: а не тот ли это Савельев, который подписал антисемитское воззвание в январе, а свою политическую карьеру построил на призывах к «освобождению от гнета нерусских»? (См. об этом в Теме номера, материал Алексея Макаркина.) Тот самый.

Латвийское общество находится в глубоком кризисе, и самое непонятное, что продолжается этот кризис уже полтора десятка лет, а света в конце туннеля не видно. Общество расколото надвое, при этом политики не хотят эту двухобщинность признать, хотят ее каким-то образом изжить. Но как? Ну не денутся никуда русские из Латвии, чем дальше, тем глубже врастает русскоязычный и просто российский бизнес в национальную экономику. Да какое там «врастает» – он составляет ее доминирующий сектор, более 80 процентов. А национальная элита «беснуется и не хочет» узнавать свою страну в реалистическом отражении. Отсюда и броски в варварские крайности, поиски национальной идентичности в образах ветеранов СС, мифологизация прошлого, связанного с гитлеровской оккупацией, которая «все-таки была лучше советской» (видимо, просто потому, что короче).

Есть, конечно, и другие объяснения «феномена 16 марта». Некоторые мои собеседники, претендующие на знание «латышской души», объясняют все чрезвычайно запоздалой по сравнению с другими европейскими нациями христианизацией Латвии. Мол, языческие психологические стереотипы и культы, в том числе культ грубой силы и жестокости, до сих пор довлеют над национальным сознанием. В связи с этим я вспоминаю слова «любителя фольклора» Райвиса Дзинтарса, который провел параллель между латышскими красными стрелками и легионерами Waffen SS. Что это – спасительное для маленькой, но амбициозной нации «прикосновение к силе»? Забавно, что шествие 16 марта начинается от памятника латышским стрелкам (формально – от музея оккупации, который по соседству, но главный ориентир для любого рижанина и приезжего – знаменитый памятник советских времен). Какая-то просто «оговорка по Фрейду».

Но вся эта психология, вернее даже патопсихология, приложима к отдельным личностям, вроде моих «ультраправых» собеседников. В целом же для латвийского общества объяснение 16 марта лежит не в таких глубинных потемках сознания. Пятнадцать лет страна решает одну и ту же надуманную, навязанную политическими манипуляторами проблему «своих» и «чужих», «оккупантов» и «коренных». Полтора десятилетия она ходит по кругу.

Латышские солдаты в почетном карауле бдительно охраняют национальные святыни от «оккупантов» Фото ЛЕОНИД ВЕЛЕХОВ

Я вспоминаю, как восемь лет назад занимавший в ту пору пост посла в России Янис Петерс, замечательный латвийский поэт, один из отцов-основателей национальной независимости, стоявший у истоков уже упоминавшегося Народного фронта, сказал мне, грустно качая головой, по поводу этого бесконечного конфликта, раздирающего латвийское общество: «Нет, не об этом мы пели песни на набережной Даугавы в конце 80-х...»